Плохой Лейтенант - хулиганский ремейк шедевра 90-х
«Плохой лейтенант нашумел задолго до выхода на экраны. Причины ажиотажа понятны - вряд ли киноманам в ближайшем будущем представится еще одна такая возможность пошутить. Один классик (Вернер Херцог) снимает ремейк фильма другого живого классика (Абель Феррара); кто-то из отечественных кинокритиков даже сострил, мол, это все равно, что Сокурову фильм «Брат» переснять или на память перебрать.
Причем оба мэтра явно не в себе: рассказывают, что знать друг друга не знают, фильмов друг друга не видели. Феррара заочно проклял фильм Херцога и все, что с ним связано, еще до начала производственного цикла, после первых же информационных сливов.
При всей фантастичности и нелепости ситуации (а все произнесенные почтенными авторами слова кажутся самой настоящей правдой), коллеги действительно едва ли знакомы друг с другом: «Плохой лейтенант» Херцога пересекается с одноименным фильмом Феррары разве что в названии, которое, по всей видимости, было навязано неугомонным продюсером Эдвардом Прессманом.
И даже тот факт, что в послужном списке Херцога уже есть один ремейк - «Нос-ферату» по мотивам фильма Мурнау, - ничего не проясняет. Херцогу ли оправдываться?
То есть, погоны у милиционера те же, и, да, он тоже не очень хороший. А в остальном - забудьте Феррару: совсем другое кино, совсем другая тема, совсем другой финал. Феррара снимал авторскую притчу.
Херцог - и вот где настоящий нонсенс! -снимает голливудское кино, как он его понимает. В этом фильме у поступков есть мотивы, у героя - история, а у сюжета - второй план.
Сыгранного Кейджем полицейского, может, и несет, как давешнего героя Харви Кейтеля, но ни наркотики, ни насилие в лошадиных дозах не мешают лейтенанту Терренсу Макдоне исполнять прямые служебные обязанности - протоколы, допросы, вещдоки и ежегодные премии составляют бюрократическое мясо этого фильма. Макдона коп от природы.
Въедливый, упрямый, как бульдог, правильный. С ним произошла случайность: не побоялся промочить штаны и повредил спину, совершая повседневный подвиг.
Зависимости и мании - здесь обыкновенные грешки хорошего, но заплутавшего человека. Никакой ферраровской экзальтации: ад, рай, жертвы, искупление - все это осталось за кадром. Зато фирменная херцоговская ирония разлита по фильму густым равномерным слоем.
Лаконично выстроенные галлюцинации главного героя - временами камера просто переключается на какой-то особый цифровой режим - погружают в парадоксальный мир наркотических фантазмов. Кейдж смотрит на игуану взглядом игуаны.
Кейдж едет к любовнице после героина, потому что героин его больше не бодрит; Кейдж строит самую длинную кокаиновую дорожку в истории; Кейдж обирает парочку возле ночного клуба. Смешно, страшно, оторвать взгляд невозможно. Склонный к экранной эксцентрике, дикий сердцем, несносный племянник Фрэнсиса Форда Копполы, наконец, нашел роль и режиссера себе под стать.
Прослывший специалистом по безумствам и усмирявший когда-то самого Клауса Кински, Херцог пропускает через поду-вядшего было актера токи такой силы, что, кажется, у того сейчас глаза выскочат. Но порох в пороховницах Кейджа пока есть; погодите стрелять - его душа еще танцует.
Он вертится, словно уж на сковородке. Он болотный аллигатор на прожаренном солнцем шоссе. За рвение Херцог награждает своего героя издевательски щедрым финалом. Но хэппи-энда мало. У такого ремейка должен быть сиквел.
